Утром приходит средний брат.
– Ну что, – спрашивает Иван, – не видал ли ты за ночь чего?
– Нет, возле меня ни одна муха не пролетала, ни один комар не пищал.
– Ну, коли так, пойдемте со мной, братцы дорогие, я вам и комара и муху покажу.
Привел Иван братьев под калиновый мост, показал им чудо-юдовы головы.
– Вот, – говорит, – какие здесь по ночам мухи да комары летают. А вам, братцы, не воевать, а дома на печке лежать!
Застыдились братья.
– Сон, – говорят, – повалил…
На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.
– Я, – говорит, – на страшный бой иду! А вы, братцы, всю ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист – выпустите моего коня и сами ко мне на помощь спешите.
Пришел Иван – крестьянский сын к реке Смородине, стоит под калиновым мостом, дожидается. Только пошло время за полночь, сырая земля заколебалась, воды в реке взволновались, буйные ветры завыли, на дубах орлы закричали. Выезжает чудо-юдо двенадцатиголовое. Все двенадцать голов свистят, все двенадцать огнем-пламенем пышут. Конь у чуда-юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железные. Только въехал чудо-юдо на калиновый мост – конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, черный пес позади ощетинился. Чудоюдо коня плеткой по бокам, ворона – по перьям, пса – по ушам!
– Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван – крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: только дуну – и праху его не останется! Вышел тут из-под калинового моста Иван – крестьянский сын:
– Погоди, чудо-юдо, хвалиться, как бы тебе не осрамиться!
– А, так это ты, Иван – крестьянский сын? Зачем пришел сюда?
– На тебя, вражья сила, посмотреть, твоей храбрости испробовать!
– Куда тебе мою храбрость пробовать! Ты муха передо мной!
Отвечает Иван – крестьянский сын чуду-юду:
– Пришел я не сказки тебе рассказывать и не твои слушать. Пришел я насмерть биться, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!
Размахнулся тут Иван своим острым мечом и срубил чуду-юду три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, чиркнул по ним своим огненным пальцем, к шеям приложил, и тотчас все головы приросли, будто и с плеч не падали.
Плохо пришлось Ивану: чудо-юдо свистом его оглушает, огнем его жжет-палит, искрами его осыпает, по колени в сырую землю его вгоняет… А сам посмеивается:
– Не хочешь ли ты отдохнуть, Иван – крестьянский сын.
– Что за отдых? По-нашему – бей, руби, себя не береги! – говорит Иван.
Свистнул он, бросил свою правую рукавицу в избушку, где братья его дожидались. Рукавица все стекла в окнах повыбивала, а братья спят, ничего не слышат.
Собрался Иван с силами, размахнулся еще раз, сильнее прежнего, и срубил чуду-юду шесть голов. Чудо-юдо подхватил свои головы, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил – и опять все головы на местах. Кинулся он тут на Ивана, забил его по пояс в сырую землю.
Видит Иван – дело плохо. Снял левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а браться все спят, ничего не слышат.
В третий раз размахнулся Иван – крестьянский сын, срубил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил – головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и вогнал его в сырую землю по самые плечи… Снял Иван свою шапку и бросил в избушку. От того удара избушка зашаталась, чуть по бревнам не раскатилась. Тут только братья проснулись, слышат Иванов конь громко ржет да с цепей рвется. Бросились они на конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами побежали.
Иванов конь прискакал, стал бить чудо-юдо копытами. Засвистел чудо-юдо, зашипел, начал коня искрами осыпать.
А Иван – крестьянский сын тем временем вылез из земли, изловчился и отсек чуду-юду огненный палец. После того давай рубить ему головы. Сшиб все до единой! Туловище на мелкие части рассек и побросал в реку Смородину.
Прибегают тут братья.
– Эх, вы! – говорит Иван. – Из-за сонливости вашей я чуть головой не поплатился!
Привели его братья к избушке, умыли, накормили, напоили и спать уложили.
Поутру рано Иван встал, начал одеваться-обуваться.
– Куда это ты в такую рань поднялся? – говорят братья. – Отдохнул бы после такого побоища!
– Нет, – отвечает Иван, – не до отдыха мне: пойду к реке Смородине свой кушак[14] искать – обронил там.
– Охота тебе! – говорят братья. – Заедем в город – новый купишь.
– Нет, мне мой нужен!
Отправился Иван к реке Смородине, да не кушак стал искать, а перешел на тот берег через калиновый мост и прокрался незаметно к чудо-юдовым каменным палатам. Подошел к открытому окошку и стал слушать – не замышляют ли здесь еще чего?
Смотрит – сидят в палатах три чудо-юдовых жены, да мать, старая змеиха. Сидят они да сговариваются. Первая говорит:
– Отомщу я Ивану – крестьянскому сыну за моего мужа! Забегу вперед, когда он с братьями домой возвращаться будет, напущу жары, а сама обернусь колодцем. Захотят они воды выпить – и с первого же глотка мертвыми свалятся!
Это ты хорошо придумала! – говорит старая змеиха.
Вторая говорит:
– А я забегу вперед и обернусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть – тут их и разорвет на мелкие кусочки!
– И ты хорошо придумала! – говорит старая змеиха.
– А я, – говорит третья, – напущу на них сон да дрему, а сама забегу вперед и обернусь мягким ковром с шелковыми подушками. Захотят братья полежать-отдохнуть – тут-то их и спалит огнем! – И ты хорошо придумала! – молвила змеиха. – Ну, а если вы их не сгубите, я сама обернусь огромной свиньей, догоню их и всех троих проглочу!
Подслушал Иван – крестьянский сын эти речи и вернулся к братьям.
– Ну что, нашел ты свой кушак? – спрашивают братья.
– Нашел.
– И стоило время на это тратить!
– Стоило, братцы!
После того собрались братья и поехали домой. Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий, такой знойный. Пить хочется – терпенья нет! Смотрят братья – стоит колодец, в колодце серебряный ковшик плавает.
Говорят они Ивану:
– Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьем и коней напоим!
– Неизвестно, какая в том колодце вода, – отвечает Иван. – Может, гнилая да грязная.
Соскочил он с коня и принялся мечом сечь да рубить этот колодец. Завыл колодец, заревел дурным голосом. Тут спустился туман, жара спала пить не хочется.
– Вот видите, братцы, какая вода в колодце была, – говорит Иван.
Поехали они дальше. Долго ли, коротко ли ехали – увидели яблоньку. Висят на ней яблоки, крупные да румяные.
Соскочили братья с коней, хотели было яблочки рвать. А Иван забежал вперед и давай яблоню мечом под самый корень рубить. Завыла яблоня, закричала…
– Видите, братцы, какая это яблоня? Невкусные на ней яблочки!
Сели братья на коней и поехали дальше. Ехали они, ехали и сильно утомились. Смотрят – разостлан на поле ковер узорчатый, мягкий, а на нем подушки пуховые. – Полежим на этом ковре, отдохнем, подремлем часок! говорят братья.
– Нет, братцы, не мягко будет на этом ковре лежать! – отвечает им Иван.
Рассердились на него братья:
– Что ты за указчик нам: того нельзя, другого нельзя!
Иван в ответ ни словечка не сказал. Снял он свой кушак, на ковер бросил. Вспыхнул кушак пламенем и сгорел.
– Вот с вами то же было бы! – говорит Иван братьям.
Подошел он к ковру и давай мечом ковер да подушки на мелкие лоскутья рубить. Изрубил, разбросал в стороны и говорит:
– Напрасно вы, братцы, ворчали на меня! Ведь и колодец, и яблоня, и ковер – все это чудо-юдовы жены были. Хотели они нас погубить, да не удалось им это: сами все погибли!
Поехали братья дальше.
Много ли, мало ли проехали – вдруг небо потемнело, ветер завыл, земля загудела: бежит за ними большущая свинья. Разинула пасть до ушей – хочет Ивана с братьями проглотить. Тут молодцы, не будь дурны, вытащили из своих котомок дорожных по пуду соли и бросили свинье в пасть.
Обрадовалась свинья – думала, что Ивана – крестьянского сына с братьями схватила. Остановилась и стала жевать соль. А как распробовала – снова помчалась в погоню.
Бежит, щетину подняла, зубищами щелкает. Вотвот нагонит…
Тут Иван приказал братьям в разные стороны скакать: один направо поскакал, другой – налево, а сам Иван – вперед.