Лиза ошарашенно глядела на своих невозмутимых спутников.
Потолок полз вниз. Он уже приминал пушистую шерсть на головах дракона.
«Вы знаете, дорогой Печенюшкин, — продолжил Дракошкиус, немного пригибаясь, — теперь, выйдя в отставку, я каждое утро занимаюсь физзарядкой, обливаюсь ледяной водой, пролетаю по сорок три круга над главным фантазильским стадионом. Мне кажется, что я родился заново. Столько сил! Энергия! Бодрость! Да вот, не изволите ли взглянуть?»
Дракон сполз с дивана на пол, присел на задние лапы, передними уперся в потолок, откинув назад головы, и напряг мышцы. На несколько секунд потолок замер в неустойчивом равновесии, потом что-то глухо лязгнуло, затем дико заскрежетало, и свод над героями все быстрее и быстрее пошел вверх.
Когда он принял прежнее положение, Великий Маг в отставке, выросший против обычного еще раза в два, застыл грандиозной, поражающей воображение колонной.
Потолок остановился, хотя оглушающий скрежет все нарастал и нарастал. Лиза заткнула уши, но внезапно пол и стены содрогнулись, и все стихло.
«Слабоват механизм, сломался,» — объяснил Печенюшкин, потягиваясь.
Дракон дал полюбоваться собой еще некоторое время, затем уменьшился до привычных своих размеров и вновь расположился на диване.
«Поверьте, любезный Пиччи-Нюш, — возбужденно пояснял Дракошкиус, — здесь все дело в хвосте! Расположенный правильным образом, он создает третью, дополнительную опору. Вспомните Медного всадника в Санкт-Петербурге. И, кроме того, это значительно экономит силы…»
Лиза машинально смахнула пот со лба, нашла в кармане платок, вытерла лоб еще раз.
«Глянь-ка вниз, — посоветовал Печенюшкин, улыбаясь. — Только не бойся.»
Девочка, сидевшая в кресле с ногами, ахнула.
Мраморный пол под ними раскалился докрасна. Горячий воздух поднимался вверх, и очертанья всех предметов вокруг чуть подрагивали в нем. Задымились и вспыхнули ножки у мебели.
«Горим, как шведы. — Печенюшкин спокойно доставал из кармана плитку шоколада „Гвардейский“. — Фабрика имени Бабаева. Московский. Любишь, Лизонька?»
Он отломил девочке половинку, другую сунул в рот, облизнулся и, скомкав обертку, запустил ее в стену. На том месте, куда попал бумажный шарик, возник и загудел негромко вентилятор. Горячий воздух вместе с дымом устремился к отверстию.
Жар ощутимо спадал.
«Лиза! — мечтательно произнес мальчик. — Мы ведь ни разу с тобой не танцевали! Что у вас сейчас популярно в городе? Впрочем, неважно. Есть танцы неувядаемые. Позвольте пригласить вас на вальс, барышня!»
«А, была-не была!» — пронеслось в голове у Лизы. Она отважно спрыгнула на раскаленный мрамор пола и, не чувствуя боли, протянула руку кавалеру.
Ах, какой это был танец! Восторг и упоение! Если б видели девочку ее друзья по танцевальному кружку. Даже саму Тамару Арнольдовну, преподавательницу и Лизиной, и более старших групп, очаровало бы такое зрелище. А каким бесподобным партнером оказался Печенюшкин! Дракошкиус же без всяких инструментов искусно пел, подражал оркестру и аплодировал в такт.
Музыка и пламя, свиваясь, бушевали над залом.
Казалось, танец не кончится никогда, но мелодия прекратилась, и обессиленная Лиза упала в кресло. Мебель горела, не обугливаясь и не сгорая — сияние пламени окружало девочку и ее спутников.
«Пора им понять, наконец, что нельзя подходить к нам с обычными мерками,» — ворчал дракон.
«Я теперь кто — йог или тоже волшебница?» — улыбаясь спросила Лиза у восхищенного Печенюшкина.
«Ты — саламандра, — ответил тот не задумываясь. — По легендам — это прекрасная ящерица, та, что танцует в огне, не сгорая.»
«Фу-у, ящерица! Они противные!»
«Но только до поры. А потом превращаются в красавиц.
Вспомни Хозяйку Медной горы. Вспомни Царевну-Лягушку. Лягушки и ящерицы — родня. Стоп. Что это? Ого, новая атака. Обратите внимание наверх!»
Пол остыл, и исчезло пламя, но явно готовилась очередная гадость, поскольку плафон на потолке втянулся куда-то внутрь, и вместо него чернела дырка. И гадость, конечно, не замедлила последовать. Чуть раскачиваясь на толстой железной цепи, опускалась на героев огромная, зловещая бомба с двузубым, как бы рогатым хвостом.
«Хорошо еще, что они действуют последовательно, — размышляла Лиза. — А если бы сразу и огонь, и потолок упал, и отравленный кирпич на голову — то-то была бы неразбериха.»
Метрах в двух от пола бомба остановилась, громко и неприятно тикая. Толстая, серая, она походила на громадную акулу, и на боку ее белой краской была выведена буква «А». Девочка с недоумением смотрела на страшилище, уже не понимая, надо пугаться или нет.
«Хорошо, Мурлыка Баюнович, что мы с вами не держали пари, — услышала она спокойный голос Пиччи. — Я почему-то считал, что следующим номером они пустят ядовитый газ.»
«А вот это я не люблю! — живо откликнулся дракон. — Зеваю от него неудержимо! В три пасти. Прилично ли — в обществе барышни…»
Лиза тихо загордилась. Три раза сегодня ее назвали барышней. «Наверное, расту,» — сладко подумала она. Девочка представила себя в длинном платье с пышными юбками, в туфельках на легких каблуках. Волосы убраны в замысловатую прическу и открывают высокую стройную шею. Ожерелье и сережки сверкают острыми огнями. Высокая, как мама, она идет быстро-быстро по длинному залу, а в конце его, в камзоле, со шпагой, стоит на одном колене Печенюшкин и протягивает ей дикую розу…
Бомба тикала все громче.
«В последний раз меня взрывали в Трамонтании, во время военного переворота, — Пиччи явно скучал. — Там был всего лишь динамит, но о-очень много. Дворец главного генерала разнесло вдребезги. Человеческие жертвы, конечно, удалось предотвратить, — скромно добавил герой. — Но генерал все равно пустил себе пулю в лоб. Вместе с дворцом погибло его любимое детище — музей войсковых фигур.»
Едва закончив фразу, он вдруг неожиданно, как кузнечик, взлетел из кресла и в один прыжок оказался сидящим на бомбе — прямо между рогами.
Свесившись вниз, Печенюшкин звонко похлопал бомбу по боку, как арбуз, и надолго приник к ней ухом.
«Действительно, атомная, — подтвердил он, выпрямляясь. — И весьма мощная. Не жалеют сил приятели-картоморы.»
Мальчуган спрыгнул на пол, хлопнул в ладоши, и грозный снаряд превратился в микрофон на длинном шнуре.
Пиччи, уже сидящий в кресле, поманил пальцем микрофон к себе, тот двинулся и послушно замер в воздухе перед мальчиком.
— Любезный Глак! — отчетливо произнес герой. — Надеюсь, вы убедились, что, кроме ненавистных вам людей, на Земле существует еще одна сила. Сила, не принимаемая раньше во внимание картоморами. Я и мои друзья могли бы уничтожить вас, но не считаем это правильным.
— Чего же вы хотите?! — разнесся по залу знакомый уже Лизе голос.
— Переговоров! — отвечал Печенюшкин.
Глава седьмая
Слово короля
Алена сидела за столом, Кожурка — на столе. Вместе они рассматривали волшебную книжку — калейдоскоп, подаренную Фантолеттой. Собственно, это была не книжка, а книжный переплет. Сколько бы раз ни открывали его, там, внутри, постоянно оказывалась новая картинка. Отдохнувшая, позавтракавшая Алена изображала учительницу.
Сейчас в книжке — во весь разворот — был нарисован кабинет врача.
— Видишь! — поучала Аленка. — Этот мальчик — больной. Он рот открыл, сейчас доктор посмотрит, отчего у него горлышко болит. Вот он, доктор — в белом халате. Он называется терапевт, потому что надо детям терпеть.
— Что такое терпеть? — отрывисто спросила пленница. — Я не знаю смысла этого слова.
— Когда делают больно для твоей же пользы, — втолковывала девочка, — надо терпеть. Не кричать, не плакать, не вырываться. У нас в садике одна девочка, ну, она глупенькая еще, доктора укусила.
— Картоморы никогда не плачут, — гордо сказала Кожурка. — И не кусаются. У нас много других способов победить врагов.
— А я часто реву, — призналась Алена. — Сейчас вот про Лизу думаю, и опять плакать хочется. Тетя Фантолетта! Вы обещали показать, что там с ними.
Фея, сидевшая с другой стороны стола, просматривала пухлый журнал сквозь стекла лорнета. «ЧИСТАЯ ПРАВДА» N5 — было выведено на обложке красным по синему. Внизу, дополнительно, мелкие черные буквы гласили: «Для волшебного пользования. Из страны не выносить.» Услышав девочку, Фантолетта взглянула на часы, отложила чтение и поднялась. И сразу замерцал на стене колкими разноцветными искорками выпуклый экран. Вот мерцание кончилось, и появилась на экране комната, а в ней, за большим овальным столом…